История Арабских стран

Е. А. БЕЛЯЕВ — УЧЕНЫЙ, ПЕДАГОГ, ПУБЛИЦИСТ

Если многие советские медиевисты считали, что создание хали­фата прежде всего отвечало потребностям аравийских племен в необходимой для внешних завоеваний консолидации, с помощью которой оказалось возможным смягчить остроту социальных про­тиворечий внутри самих племен, то Е. А. Беляев акцентировал внимание на том, что возникновение ислама означало в первую очередь попытку разорвать родо-племенные связи и создать прин­ципиально новую социальную организацию в виде «общины ве­рующих», каковая «стала организационной основой арабского государства» [1, стр. 127]. Однако он отвергает «объяснение воен­ных успехов арабов пресловутым религиозным фанатизмом», под­черкивая, что на первом этапе завоеваний большинство арабов еще «не знали и не могли знать нового вероучения» [1, стр. 141]. Время Омейядов Е. А. Беляев рассматривает как «переходный пе­риод в истории многонационального общества средневековых араб­ских стран», когда происходил «процесс превращения рабовладель­ческой арабской родовой аристократии в господствующий класс феодалов» [1, стр. 167].

Выводы Е. А. Беляева построены на тщательном анализе источ­ников и литературы на арабском, английском, французском, немец­ком, итальянском языках. В этом отношении его всесторонние по­знания особенно примечательны, если учесть, что в течение первых тридцати с лишним лет своей научной деятельности он по причи­нам, от него не зависящим, почти не имел контактов с зарубежны­ми учеными и библиотеками, не выезжал за границу и работал только по материалам, имеющимся    в наших    книгохранилищах.  Эрудированность в сочетании с незаурядными литературными спо­собностями сделали его постоянным сотрудником почти всех боль­ших и малых изданий Советской Энциклопедии. Это сотрудничест­во, длившееся 40 лет, всегда было интересно и плодотворно, высту­пал ли Евгений Александрович в роли автора или редактора, рецен­зента или научного консультанта. Его труд вложен так или иначе в статьи об исламе, арабах, их истории и культуре во всех совет­ских энциклопедических выпусках — от словаря Граната и первого издания БСЭ до выходящих еще из печати в настоящее время по­следних томов Советской Исторической Энциклопедии.

     Несмотря на то что Евгению Александровичу почти не довелось работать над рукописями и первоисточниками в арабских странах (так как он впервые попал туда всего за несколько лет до своей кончины), многие из этих источников были ему хорошо известны, а некоторые детально изучены. Особенно ценил он произведения таких средневековых историков, как Ибн Исхак, Шахрастани, ат-Табари, аль-Белазури, аль-Масуди, Ибн аль-Асир, Абу Юсуф Якуб аль-Ансари, Якут ар-Руми,   аль-Хамдани,   Вакыди,   Ибн   Халдун и др. Опубликованная им статья о знаменитой «Мукаддиме» Ибн Халдуна явилась для своего времени образцом объективной оцен­ки выдающегося вклада этого великого арабского    историка    не только в развитие средневековой феодальной историографии, но и в материалистическое понимание истории и общественных процес­сов вообще [2]. Рассматривая гигантский труд Ибн Халдуна как источник интересных и богатых познавательных материалов о хо­зяйстве и социальном быте арабских племен, Е. А. Беляев не пре­небрегал и социологическими обобщениями    этого    крупнейшего представителя   общественной   мысли   средневековых   арабов.  Для многих советских исследователей младшего поколения,    занимав­шихся творчеством Ибн Халдуна, статья Е. А. Беляева являлась отправным пунктом их самостоятельного анализа. Следует отме­тить, что и сам Евгений Александрович продолжал испытывать к Ибн Халдуну неослабевающий интерес. В частности, сведения и выводы Ибн Халдуна наряду с материалами других арабских исто­риков широко использованы в его последней монографии.

    Не меньшее внимание, чем источникам, Е.    А. Беляев    уделял изучению отечественной и зарубежной литературы. В своих иссле­дованиях он выступал прямым продолжателем лучших академи­ческих традиций русского востоковедения, таких корифеев нашей арабистики, как И. Ю. Крачковский и А. Е. Крымский, на труды которых он часто опирался в собственных работах. Исключительно высоко ценил он сочинения В. В. Бартольда,    Н. А.    Медникова, А. А. Васильева, а также И. П. Петрушевского, А. Ю. Якубовского, Н. В. Пигулевской, В. И. Першица и многих других. Из произве­дений западных востоковедов он отмечал труды англичан Робертсона Смита, Монтгомери Уотта и Бернарда Льюиса, немецких уче­ных Юлиуса Вельхаузена, Густава Вейля, Губерта Гримме, Карла Беккера и Августа Мюллера,